http://www.youtube.com/watch?v=7zjGn-DB ... re=related
http://www.youtube.com/watch?v=PHpY44V4 ... re=related
Написание всем известной версии русской истории прошло трудный и не прямой путь. И вот эта извилистая дорога для рождения и понимания истории возникновения государства Российского вызывает большое сомнение в истинности этой истории. По воспоминаниям немца Шлёцера о русском историке Татищеве, «он позволил себе много смелых рассуждений, которые могли навлечь на него ещё более опасное подозрение — в политическом вольнодумстве. Без сомнения, это было причиной, что печатание этого 20-летнего труда в 1740 году не состоялось» (1).
Немецкий историк Г. Ф. Миллер получил от власти заказ на написание русской истории. Он получил и должность государева историографа. Но что это означает и с чем связано? Со слов Шлёцера, «Миллер говорил о государственных тайнах, которыми пришлось бы овладеть, если заняться ОБРАБОТКОЙ русской истории: но эти тайны доверяются только тому, кто на всю жизнь «записывается на русскую службу…» (1). Интересное заявление! «Обработка русской истории»! Обработка! Не написание, не изучение, а обработка. Да это явный политический заказ в угоду властных структур! Получается, что на протяжении сотен лет русские люди жили с официально признанной историей своего народа, учили в школах детей по понятиям, возведённым в ранг истины, не на основе самой истины, а на «обработанном» материале по политическому заказу опасающихся правды о русской истории властьимущих!
Интересная цитата прозвучала недавно в одном из документальных фильмов: «Историческую память, господствующую в обществе, формирует власть, а пружиной власти является тайна, дефицит информации, а зачастую и искажение исторических фактов. Особенно заметен синдром секретности в области внешней политики, где неудобные темы находятся либо под архивным табу, либо сознательно забыты, либо представлены в том виде, который выгоден для престижа страны». Следует заметить, что выгодность определяется с позиции существующей власти и её политических интересов.
По представлениям норманнистов-русофобов, ведущей и основополагающей является мысль, что русская история начинается с призвания варяжских князей, которые не только организовали «диких русичей» в сообщество, но и в дальнейшем повели их к культуре, процветанию и цивилизации. Чего стоит высказывание Шлёцера о Руси VII в. н.э: «Повсюду царствует ужасная пустота в средней и северной России. Нигде не видно ни малейшего следа городов, которые ныне украшают Россию. Нигде нет никакого достопамятного имени, которое бы духу историка представило превосходные картины прошедшего. Где теперь прекрасные поля восхищают око удивлённого путешественника, там, прежде сего, были одни тёмные леса и топкие болота. Где теперь просвещённые люди соединились в мирные общества, там жили, прежде сего, дикие звери и полудикие люди» (2). Разве можно соглашаться с подобными выводами «научных исследований»? Исконно русский дух никогда не примет подобные выводы, если даже доподлинно не знает, как опровергнуть эти лукавы идеи. Генетическая память, память сердца точно знает, что было вовсе не так. Та информация, которую хранит подсознание человека, будет заставлять истинного исследователя найти опровержение ложным «законным» теориям в поисках истины. И неудивительно, что В. Н. Дёмин в своих работах даёт опровержение приведённому выше факту: «…сказанное Шлёцером относится как раз к той самой эпохе правления византийского императора Юстиниана, когда славяне вторглись на Балканы и держали в постоянном страхе и Восточную, и Западную Римскую империю. Именно к данному времени относятся слова одного из славяно-русских вождей, сказанные в ответ на предложение стать дачниками Аварского каганата: «Родился ли среди людей и согревается ли лучами солнца тот, кто подчинит нашу силу? Ибо мы привыкли властвовать чужой землёй, а не другие нашей. И это для нас незыблемо, пока существуют войны и мечи» (2).
Приходится только сожалеть, что не все историки являются действительно исследователями, а идут по стопам общепризнанных авторитетов и стереотипов в познании. Такая духовная и научная слепота дорого обходится всем. В результате истина проходит путь через тернии. Но возможно, так и должно быть — тем ярче будут светить открытые звёзды.
К приверженцам норманнской теории относится и русский историк Н. М. Карамзин. Трудно сейчас сказать, чем он руководствовался в написании своей «Истории государства Российского», когда так определял древнюю историю русского народа: «Сия великая часть Европы и Азии, именуемая ныне Россиею, в умеренных её климатах была искони обитаема, по дикими, во глубину невежества погружёнными народами, которые не ознаменовали бытия своего никакими собственными историческими памятниками» (2).
Но суть данной статьи является опровержением его мнения. Но не все русские учёные соглашались с перекраиванием истины в те далёкие времена. Одним из основных противников Миллера и его сподвижников был М. В. Ломоносов, истинный учёный, незаурядный, талантливый исследователь и честный человек. Основываясь на произведениях античных историков, он утверждал в своём «Кратком летописце»: «В начале шестого столетия по Христе Словенское имя весьма распространилось; и могущество всего народа не только во Фракии, в Македонии, в Истрии и Далмации было страшно; но и к разрушению Римской империи способствовало весьма много» (3).
В середине XVIII в. разворачивается борьба за русскую историю. М. В. Ломоносов выступает против лживой версии русской истории, на его глазах создаваемой немцами Миллером, Байером и Шлёцером. Он подверг резкой критике диссертацию Миллера «О происхождении имени и народа русского». То же самое постигло и труды Байера по русской истории. Михаил Васильевич начал активно заниматься вопросами истории, понимая важность и значимость этого для жизни общества. Ради этого исследования он даже отказался от обязанностей профессора химии. Великой битвой можно назвать противостояние Ломоносову немецкой исторической школы в научном мире России. Немецкие профессора-историки пытались добиться удаления Ломоносова из Академии. Началась дискредитация его имени, его научных открытий, с одновременным воздействием на императрицу Елизавету, а потом — на Екатерину II, и настраиванием их против Ломоносова. Всё это имело свои результаты, чему способствовало засилье иностранцев в научном мире России. Академиком по русской истории был назначен Шлёцер, который называл Ломоносова, как свидетельствует М. Т. Белявский в работе «М. В. Ломоносов и основание Московского университета», «грубым невеждой, ничего не знавшим, кроме своих летописей». А на что же может опираться учёный-историк в изучении истории, как не на истинные древние источники?
В течение 117 лет в Российской Академии наук, начиная от её основания в 1724 г. и до 1841 г., из 34 академиков-историков было всего три русских академика — М. В. Ломоносов, Я. О. Ярцов, Н. Г. Устрялов.
На протяжении более века иностранцы контролировали весь процесс написания русской истории. В их ведении были все документы, архивы, летописи. И как говорится: «Хозяин-барин!» На полном основании они вершили судьбу России, так как именно безконтрольный доступ к документам истории (самому ценному) позволял им манипулировать информацией о прошлом по своему усмотрению. И то что от этой манипуляции и сегодня зависит судьба и будущность державы, сейчас, по истечении длительного времени, это хорошо видно. Только после 1841 г. в Российской Академии появляются отечественные академики-историки. И это тоже интересный вопрос: почему вдруг их «пустили» в науку? Не потому ли, что «легенда, как оно было» прочно закрепилась в научном мире и уже не надо было что-либо создавать вновь, оставалось только следовать общепринятым и узаконенным понятиям?
Кроме того, Шлёцер получил право бесконтрольно пользоваться всеми документами не только в Академии, но и в императорской библиотеке. На что в случайно сохранившейся записке Ломоносова написано: «Беречь нечего. Всё открыто Шлёцеру сумасбродному. В российской библиотеке есть больше секретов» (132).
Всё руководство научным процессом было отдано в руки немцев. Гимназией для подготовки студентов руководили всё те же Миллер, Байер и Фишер. Преподавание шло на немецком языке, которого не знали студенты, а преподаватели не знали русского языка. За 30 лет гимназия не подготовила ни одного человека для поступления в университет. Было даже принято решение выписывать студентов из Германии, так как русских подготовить невозможно. И не вставал вопрос, что не русские студенты виновны, а процесс подготовки безобразный. Русский учёный мир того времени с горечью взирал на происходящие в стране события. Выдающийся русский машиностроитель того времени, работавший в Академии, А. К. Нартов, подал жалобу в Сенат на положение дел в Академии. Его поддержали студенты и другие работники Академии. В процессе расследования некоторые русские учёные были закованы в кандалы и посажены на цепь. Около двух лет пробыли они в таком положении, но не отказались от своих показаний в процессе следствия. И, тем не менее, решение комиссии было удивительным: руководителей Академии Шумахера и Тауберта наградить, И. В. Горлицкого — казнить, других участников жалобы наказать плетьми и сослать в Сибирь, остальных оставить под арестом.
М. В. Ломоносов в период работы комиссии активно поддерживал Л. К. Нартова, за что был арестован и через 7 месяцев тюремного заключения указом императрицы Елизаветы признан виновным, но от наказания освобождён. Но на этом борьба за истину не прекратилась.
А причиной борьбы с Ломоносовым было желание заставить великого учёного и патриота своей страны отказаться от независимых исследований в области изучения истории. При его жизни была даже попытка передать его архивы по русскому языку и истории Шлёцеру. Очень немногие материалы были напечатаны при его жизни. Издание «Древней Российской истории» всячески тормозилось. И первый том её вышел через 7 лет после его смерти. Остальные так и не напечатали. Сразу после смерти Михаила Васильевича весь его архив по истории бесследно пропал. По приказанию Екатерины II все документы были опечатаны и увезены. Не сохранилось ни черновиков, по которым был издан первый том его истории, ни последующие материалы этой книги, ни другие многочисленные документы. Странное совпадение с судьбой работ Татищева — то же исчезновение черновиков и то же частичное (уже после смерти) издание работы, не подтверждённое черновиками.
В письме Тауберта к Миллеру по поводу смерти Ломоносова есть странные слова: «На другой день после его смерти граф Орлов велел приложить печати к его кабинету. Без сомнения, в нём должны находиться бумаги, которые не желают выпустить в ЧУЖИЕ РУКИ» (выд. авт.). Чужие руки! Чьи же руки чужие, а чьи свои? Эти слова являются явным аргументом в подтверждение того, что история используется людьми как ширма для завуалирования одной истины и подачи другой, то есть налицо фальсификация её. Получается, «свои» руки — те, которые хотят держать историю в своём узком направленном аспекте видения. А «чужие» — те, кто хотел бы знать истину, истинный ход событий. А для чего нужно направить людей по ложному пути истории? Явно для того, чтобы скрыть какие-то дела, явления, которые не вписываются в желаемую картину. Но наша задача сейчас даже не столько узнать, как оно было, сколько почему происходила фальсификация? Что хотелось спрятать людям, стоящим у руля жизни общества, способным применить власть для сокрытия истины и направить понимание людей по ложному пути? Почему исчез архив М. В.Ломоносова только с документами по истории? А документы по естествознанию сохранились. Этот факт подтверждает важность значения истории для будущего.
В основном это выдержки из книги Л. П. Ярощик «Происхождение и развитие жизни на Земле»
