Цацкины цацки

«Хочу себе квартиру в этом доме на 25 этаже, чтобы потом сделать в цокольный этаж второй уровень» - поделился со мной своими планами (или мечтами) один мой знакомый, когда мы стояли у новостройки. Его реплика не могла не всколыхнуть меня, потому что у мужика уже есть трешка и загородный дом тоже есть, при этом зарабатывает он средне-средне, и его нескромный скарб в виде трешки и дома за городом — есть продукт не столько его заработка, сколько помощи «сверху» (назовем это «наследством от дедушки»). Для меня очевидно, что наследств по 5 раз не бывает, и квартира на 25 этаже, в перспективе идущая под полную перепланировку с последующим ремонтом — это недюжинные вливания, вряд ли под силу человеку со средней зарплатой. Все это прокрутилось в моей голове за долю секунды, и помолчав еще десяток их (секунд), я перешел к обсуждению. «У тебя же есть квартира, хорошая, дом за городом вроде, я слыхал. На кой черт тебе возиться с этими перепланировками, согласованиями, чтобы потом ввалить столько денег в ремонт?» - «Это я не себе — дочери...»

Ремарка: у моего собеседника три дочери, старшая — приемная. Ей-то, как раз, скоро (года через четыре) близится совершеннолетие, и мой наивный товарищ строит «наполеоновские» планы, чтобы помочь именно ей. «И какая у тебя цель? - спрашиваю я его снова. - Всех дочерей к совершеннолетию обеспечить квартирами?» - «Хотелось бы» - «И для чего? Ты ж понимаешь, насколько это неосуществимо, имея всего 15 лет в распоряжении (до совершеннолетия третьей дочери), приобрести и отремонтировать 3 квартиры, по 5 лет на каждую? Утонешь в кредитах» - «Понимаю» - «Тогда для чего?» - «А чтобы козлы вроде меня не могли через квартиру манипулировать моими девочками»

Я аж поперхнулся. «Ты себя козлом считаешь? - спросил я, но кроме нелепой улыбки ничего в ответ не последовало. - Как мне видится ситуация, ты алень, которым манипулируют четыре существа женского пола и ставят тебе не твои цели, а свои, да еще убедили тебя, что эти задачи тебе по силам...»

Диалог был исчерпан, я посоветовал ему почитать Маскулист, и мы разбрелись по своим делам.

Мы много раз слышали, что мужчина воин и первооткрыватель, но главным его преимуществом являются адаптивные качества. Попал в определенную обстановку — воин, в другую — открываешь что-то новое, а попал в брак, как кур в ощип, и стал приспосабливаться к совершенно чуждой среде. Как на Венере, в облаках из серной кислоты и при адовой температуре стал выживать. И приспособился. Но при этом полностью переродился. Ему не нужно было это в оные времена. Он приходил, приносил корм, и снова уходил, воротя нос, иносказательно выражаясь от сернистого запаха и спасаясь от жара совместного пребывания. У людей и речи-то не было, а следовательно, внушать что-то другому человеку в те времена, когда ковался характер мужей и жен, было не возможно. Но шли века. Люди концентрировались в городах, сгущались, обретали жирок и малоподвижность, росла продолжительность жизни, менялись традиции. Уходить из жилья надолго большинству мужчин стало незачем, даже наоборот, какие-либо уходы стали порицаться. И потом это все объявили, как правильное. Ячейка общества в виде мужа и жены и их детей живут вместе, ночуют вместе, проводят выходные вместе и отпуска вместе. И мужчина, в чьих жилах течет кровь его неуемных предков, терзавших врагов или плывших на кораблях (а может, скакавших на лошадях) в поисках более безопасных и плодородных, и богатых земель, в обличье своих предков только и делал, что строил будущее. Но строил его по своему разумению, а в минуты покоя — грезил об этом будущем. А чем он занят сегодня? Выполняет поручения. Подвергается немыслимому внушению. Приспосабливается. И всюду в этой новой модели относительного спокойствия никто не разрешает мужчине грезить о хорошем, и никто не дает ему инициативы. Мечты и свободомыслие осуждаются, шаблонность — приветствуется. Главный шаблон — зарабатывать больше. Насколько больше не важно, лишь бы больше чем сейчас. Для этого его нужно озадачить материальными целями: машина, квартира, если есть квартира, хорошо бы дом за городом; как альтернатива — жилье для детей. Сколько у вас друзей, которые купили в ипотеку квартиры своим маленьким детям? У меня множество. И мне говорят, вот, мол, Недоедин, дом построил, молодец, я им в ответ, да кто ж не дает, продай две квартиры свои, да строй. Нельзя... Это детей. Это святое.

После института, отчаявшись, что я не могу много зарабатывать (мои родители очень не богатые люди), я стал жить, не как от меня требовалось, но как получается. Работал тренером, времени было масса, так что я научился играть на гитаре, летал с гор на параплане, ходил в спортзал и сочинял стихи. Получил второе образование. Проглотил множество прекрасных книг, выучил английский. Я мог быть счастлив этим, кайфовать, пить из чаши жизнь. Но без отношений с девушками чаша казалась не полной, а как только начинались отношения, меня тут же норовили тыкать носом. Одна спрашивала, на фига мне гитара, если это не приносит мне денег. Другая (а может, та самая, потому что у всех были одинаковые претензии), предлагала идти работать к ее отцу — у того павильончик был розеток и выключателей. Третья пыталась выяснить, зачем я, тренер, получаю финансовое образование. Видимо, рассчитывала, что я ей объявлю свою тягу к деньгам, а я ерничал, и говорил, что хочу в школе экономику вести. Четвертая за стопкой водки (а мы частенько с ней попивали ее, закусывая сальцом и огурчиком) любила вспоминать одного из своих сменных бойфрендов, и рассказывала, какой классный ремонт у него дома, и ее не возможно было заткнуть, когда она говорила, как любит его шторки, трепетала прям от воспоминания этих штор. А я просто лабал на гитаре, болтался на турнике и летал на параплане, редкими вечерами развлекая какую-нибудь из них хорошей живой беседой. И был таким же легко заменяемым (только без штор, да и без квартиры тогда тоже). И про меня они наверняка говорили, что хороший, умный и интересный, а занимается какой-то фигней. А потом видели, что их влияние не меняет моего отношения к жизни, и заносили в черный список.

Таких примеров можно много найти. Но вот что важно: девушки/женщины всегда поучают нас, если видят, что мы не заражены их главной ценностью (целью, которую они нас хотят заразить) — ковать бобло для них. Не важно, как ты ее отлюбливаешь, не важно, как звонко она хохочет над твоим юмором и увлекается твоей болтовней. Ты не хочешь умножать бобло для нее — ты не пригоден. А парни/мужчины в диалогах всегда подыгрывают девушкам, как минимум не поучая ее в ответ. Ведь мог бы сказать, что ты, дорогуша, от мужика к мужику прыгаешь и умничаешь, научилась бы мясо да супы готовить, да полы в чистоте содержать, мужу карман заштопать, да с работы его встречать. Деток троих накормить, обстирать, воспитать способна? Не?! А че сидишь тогда выхваляешься, курица?

И это лишь минимум, что мы не поучаем ее в ответ. Максимум — краснобаями воспеваем ее, лишь бы дала. И ведь логично, не скажешь же, ты что, шлюха, мужикам на первом свидании давать? Наоборот, задвинешь что-то про ее право своим телом распорядиться и давать всякому, что ей мил. Т.е. сегодня — это ты. И это общение, как насос, в ее сторону гонит только поощрительное, внушая ей, что она все ж права (и во всем права), и, хоть и шлюха в принципе, никакая не шлюха, а хорошая девушка; а в его сторону, что он, даже если много бобла не гож приносить, все же выделиться способен, если загорится бабскими целями, отречется от мужского.

На каком-то этапе и я их совместными усилиями был убежден, что так нельзя. Я стал работать там, где платят, а не там, где нравилось. Стал начальником. Потом начальником постарше. Купил квартиру. Стал пригоден — за меня вышли замуж. Только это все не мужские дела. Это чуждое мужскому духу. Шторки, ремонты, шмотье, антураж. Это цацки для цац. К неудовольствию моей жены я слишком поздно обратился к цацкам, уже за 30, поэтому мужское в себе полностью не изжил и не научился выносить, образно выражаясь, сернокислотный венеринский жар. Я по-прежнему беру в руки гитару, регулярно хожу в спортзал. Люблю мужские компании. За это и был подвержен анафеме и объявлен еретиком (негодным для супружества, эгоистом и плохим человеком, в женском, ессесна, понимании).

Но, повторюсь, труба качает только в одну сторону: мужчины поощряют женские пороки, когда общаются с женщинами (иначе, не даст), а женщины в мужчинах — поощряют тягу к женской системе ценностей (иначе, не дадут).

А мерило мужчины через «дают ему или не дают» тоже давнишнее изобретение. И не важно, что он у девки «плюс один» стал. Важно, что у него «плюс один». Вот и вся арифметика. Где-то годам к тридцати или чуть позже, когда арифметика уходит на пятый план, мужчина начинает задумываться: а как же ему жить с этим существом женского пола, только и знающим, что потакание себе во всем. Он пытается ее к настоящим ценностям приобщить, к своим ценностям, заразить тем, что сам любит. Но это безнадега. Абонемент на фитнес — еще куда не шло, походит девица месячишко-другой в спортзал, пофлиртует там, попой покрутит. Но грезить прекрасным, стать женственной для своего мужчины — это ей, как чеснок для вампира. Будешь к мужчине доброй — расслабится, а он должен из последних сил свою цацу заваливать цацками...